Статья для каталога выставки «Средняя Азия — Москва – Иерусалим». Государственный музей Востока. Москва, 2008
Первые и самые важные для себя уроки живописи Михаил Яхилевич получил в детстве у своего деда, Меира Аксельрода, от которого он унаследовал колористический дар и специфическое отношение к цвету, пластичную лепку формы и целомудренную сдержанность в выражении чувства. Его творчество четко делится на два периода: ранний, до отъезда в 1990 году на «историческую родину», и нынешний, более зрелый, по мнению самого художника…В первый период Яхилевич создавал красочные, густо населенные полотна с живыми и во многом примитивистскими по стилю образами. Во второй период его живопись становится почти минималистской в своей немногословности, гораздо более пространственной и более концептуальной, чем прежде, — оставаясь при этом живописной. Одинокие человеческие фигурки существуют теперь в пустынных ландшафтах, природных и урбанистических. В Израиле Яхилевич открыл новую для себя красоту пустынь, гор, моря и морского побережья, а также сведенных к простым геометрическим телам архитектурных объемов. Все это мягко лепится большими плоскостями или мазками чистого, матово-приглушенного, как бы утопленного и при этом всегда светоносного цвета – неуловимыми градациями сиреневых, лиловато-синих, лимонно-желтых, кремовых, розовых и зеленых тонов, дополненных более яркими красочными вкраплениями. Именно цвет, точнее, живописно-пластическое решение, обладающее у Яхилевича неким «моментом неопределенности», придает жизнь его лаконичным изображениям и наделяет их тайной, заставляющей вспоминать высказывание П. Флоренского о том, что «бытие в основе таинственно и не хочет, чтобы тайны его обнажались словом».
Выработав в Израиле новый живописный язык, Яхилевич сумел многое сказать на нем. Человек в его произведениях помещен между природой, в которой он черпает гармонию, и современной урбанистической цивилизацией, обрекающей его на одиночество (источником последнего являются, по всей вероятности, и переживания автора, связанные с эмиграцией), а также между миром и постоянной угрозой войны.
В пейзажах мы ощущаем беспредельность природы, ее загадочное молчание, ее внутреннюю жизнь, переданную движением цветовых и световых планов, их созвучием и контрастами. Человек вписывается в природный мир, вслушивается в него, пытается постичь его тайну, а строения в которых он обитает, выглядят порой частью природы, выделяясь из нее более светоносным цветом. … Сталкивая пространственные планы, используя неожиданные ракурсы, Яхилевич говорит о динамичности, «угловатости» и порой иррациональности современной жизни. Во многих холстах звучит тема подавления городом его обитателей. Человеческие фигуры загоняются в проходы между горизонтально протяженными архитектурными строениями и могут двигаться только в заданном направлении. Странные сооружения перегораживают им дорогу, узкие входы никуда не ведут, придавливают к земле низко нависающие арочные проемы… Прямо художник говорит на эту тему в серии «Убежища», в которой персонажи уже не возносятся вверх, как в «Балконах», а опускаются в бункеры, расположенные в недрах земли. При этом они достигают порой новых глубин осмысления реальности и созерцают уже не наземные, а космические пространства.
Характерной особенностью творчества Михаила Яхилевича является создание, наряду с одиночными произведениями, многочастных композиций в виде диптихов, триптихов и полиптихов, состоящих из четырех картин. Подобные композиции позволяют показать дискретность, многогранность и многомерность бытия, а также унифицированность новейшей культуры. Художник при этом собирает разъединенные фрагменты, складывает их, как кубики в детской игрушке, чтобы получить целостную картину мира.
Творчество Михаила Яхилевича – увлекательное живописное повествование об Израиле, современной жизни и жизни вообще, в которое, несомненно, будет вписано еще немало новых страниц.